Дело Анны П. (имя пациентке изменено) не выходило у меня из головы долгие недели. На стороне клиники было, казалось, все: у пациентки не сохранились ни фото «до», ни чеки, да еще и судебная экспертиза пришла в пользу мед.организации – дескать, дефектов нет, а осложнения связаны с особенностями организма.
«Про дело П. задумался?» - вернул меня к реальности голос Натальи Дмитриевны. У нее есть поразительная способность проникать в мои мысли. Кивну, я постарался сосредоточиться на дороге
«А покажи мне ее медкарту» - продолжил мой партнер. Хотя я был уверен, что зацепок там нет, спорить с Натальей Дмитриевной я не решился: во-первых, ее не переспоришь, а во-вторых, слишком уж часто потом приходится признавать собственную неправоту.
Медицинская карта – важнейших документ, с запроса которого я начинаю большинство своих дел. Свыше 20 чек-листов я использую, чтобы проверить как ее содержание, так и наличие признаков фальсификации. Но в этой истории все было чисто.
«Не могу разобрать что ей вводили, почек в протоколе анестезии не понимаю». А вот это уже странно. Наталья Дмитриевна всегда с легкостью расшифровывала все, что пишут врачи, даже если эти записи из серии «что-то на эльфийском».
Не смогли разобрать название препаратов ни знакомый провизор, ни иные врачи. Пришлось беспокоить эксперта-почерковеда. Та заявила, что почерк намеренно изменен, чтобы сделать написанное нечитаемым? Но зачем?
«А ее без наркоты вели?» - спросила Наталья Дмитриевна. По слова анестезиологов, с которыми мы связались, без наркотических средств за такой объем операции никто не возьмется. Но в клинике лицензии на наркотики не было!
Тогда впервые возникло предположение, что клиника, находящаяся на территории гос.больницы, получила наркотики незаконным образом. Увы, есть практика, когда некоторые сотрудники ГКБ, работающие по совместительству в частной клинике, по бумагам списывают наркотики на пациентов больницы, а реально используют их в коммерции. Два дня работы – и мы нашли подтверждения этим подозрения.
Руководство клиники, узнав о направлении нашей работы, внезапно согласилось на условия пациентки. Дело завершилось мировым соглашением.